Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Русский Телеграф / Среда 03 июня 1998

Привычный облик искусства "Виртуозов Москвы" давно известен и его поклонникам, и равнодушным ценителям. Складывался он всегда из двух основных компонентов. Один -- музыкальный. Сюда входят традиции хорошей школы и добротная скрипичная выученность самого маэстро Спивакова, гибкий, рафинированный звук оркестра -- со времен Баршая никому не удавалось играть так породисто и грамотно. Второй компонент -- шоу. Это не только разодетая публика в партере, числящая поход на "Виртуозов Москвы" где-то между тренажерным залом и рестораном, но и сама программа, всегда выстроенная в сочетании вечной классики, парящей в поднебесье, и бисов, тоже классических, но уже в жанре "классики шутят". Как слова "Бах" и "Моцарт" неизменно служили Спивакову сигналами для возвышенного закатывания глаз, так и закатывание глаз столь же точно сигнализировало обладателям причесок и сотовых телефонов, что их приобщение к прекрасному состоялось.

На днях "Виртуозы Москвы" сыграли в Большом зале консерватории два концерта -- как будто в лучших традициях. Однако, побывав на втором из них, я не нашел, что оба вышеназванных компонента доложили себя в традиционном виде. Одному можно было радоваться: Кобзон не подносил цветов, группы "На-на" в полном составе я не увидел (возможно, был невнимателен), градус светских настроений был ниже, а атмосфера больше напоминала обычный концерт. С другой стороны, не услышал я и тех "Виртуозов Москвы", ради которых порой готов был терпеть и весь шоу-гарнир, и общую бессмысленность играемого.

Последние годы оркестр "Виртуозы Москвы" был испанским; теперь испанская эпопея закончилась, а состав сильно изменился: прежним зубрам струнного мастерства перспектива возвращения в родные края не улыбнулась. И хотя на их место пришла отнюдь не зеленая молодежь (в рядах новых "Виртуозов" я заметил опытных музыкантов из плетневского и светлановского оркестров), пленительный звук исчез, стройность баланса разрушилась и отсутствующие дирижерские концепции Спивакова прикрыть оказалось нечем: так играть Баха, Моцарта и Гайдна мог бы какой-нибудь оркестр Орбеляна, если бы хорошо позанимался перед выступлением. Утешением служили дети -- питомцы благотворительного фонда Спивакова: мальчик на скрипке, девочка на флейте, мальчик на фортепиано (хочу его назвать -- Александр Романовский, прелестно сыгравший 23-й концерт Моцарта).

Не скрою, что пришел я на концерт ради того, чтобы услышать сочинение Гии Канчели -- уважаемого мною композитора, работающего последние годы в Европе под маркой автора неизменно печальной и тихой музыки, обращенной к вечности. Его небольшая композиция "V & V" -- одна из лучших в ряду подобных сочинений: название означает "violin & voice", то есть скрипка и голос, с магнитофонной пленки поющий скупую и жалобную народную монодию; ткань разреженна, как остатки памяти; скрипка в немногословных звуковых последованиях пытается вспомнить, поймать интонации монодии; оркестр играет словно не цельный текст, а полустертые надписи на камне.

Я не знаю, остался ли автор доволен исполнением (ему есть с чем сравнить -- до Спивакова "V & V" играл Гидон Кремер), но мне показалось, что и "Виртуозы", и публика проявили себя с лучшей стороны. Канчели как серьезный композитор московской публике известен -- но, конечно, не публике Спивакова. Пару лет назад его много играли на большом фестивале вместе с Губайдулиной и Сильвестровым, в январе был авторский концерт камерной музыки. И все же на эти концерты ходила лишь избранная публика; аудитория Спивакова знала Канчели лишь как славного в прошлом творца любимых киномелодий -- если только помнила имя их автора.

Не секрет, что каждый исполнитель, пытающийся засовывать современные сочинения в обычные классические программы, платит за свой благой порыв пустыми местами в зале или вежливыми жидкими хлопками. В случае с Канчели у Спивакова получилось едва ли не наоборот: композитор, бывший в Москве проездом на "Кинотавр" (где будет членом жюри), выходил на поклоны и имел большой успех.

Вероятно, марка модного и духовного европейского композитора Канчели пригодилась Спивакову -- в коллекции рассуждений о Сахарове, буддизме и одаренных детях она смотрится впечатляюще и престижно. Но стоит запомнить те минуты подлинного взаимопонимания между сценой и залом, что длилось исполнение "V & V". И неизвестно, возникнут ли такие мгновения вновь, если все придет в порядок: шоу-персонажи с букетами цветов займут положенные места в партере, а "Виртуозы Москвы" станут играть Баха, Моцарта и Гайдна так же хорошо, как сыграли Канчели.

Современные русские композиторы: Гия Канчели