Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Русский Телеграф / Четверг 23 июля 1998

Среди мертвого сезона расцветают фестивальные цветы. Летних фестивалей в Москве два -- это "Музыка в музеях, дворцах и усадьбах Москвы и Подмосковья" и "Шереметевские сезоны в Останкине". Первый разбредается по трем залам -- атмосферно-привлекательному Кускову, комнатному Музею Скрябина и уютному, прохладному Зеркальному залу в Государственном институте искусствознания (особняк кн. Голицыных, ГИИ). Второй концентрируется во дворце-музее Останкино. Первый устраивает филармония, за имидж второго отвечают собственные останкинские музейщики и антрепренеры музыкального театра "Амадей", используя в качестве руководящего курса репертуарную политику графа Н.П. Шереметева -- создателя театрально-паркового ансамбля и большого любителя изящных музыкальных искусств.

Именно эти два негромких музыкальных мероприятия призваны заменить нам Зальцбургский оперный фестиваль, оперный фестиваль в Байройте, променад-концерты в Лондоне и сонмы менее крупных фестивальных программ, проходящих в каждом европейском городе и городке в заметных количествах и охватывающих репертуар от средневековья до перформанса. Но здесь городских ратуш не отыскать, в действующих церквях не концертируют, прочие площадки в сезон играют скромную, чтоб не сказать маргинальную, роль. За летние месяцы им надо успеть заново родиться, расцвесть и впасть в мерцающую спячку до будущего тепла. Тем не менее европеизация быта и досуга несколько оживила и местные летние концертные практики.

Публика уже привыкла к недостатку событийности в музейных концертах и их вяло-возвышенной интонации. Маленькая музыка на маленьких площадках маленьким составом и для скромной по количеству аудитории, часто вместе с традиционной -- с придыханиями -- лекцией в нагрузку, -- это то, до чего у публики (и прессы) в сезон редко доходят руки. Но летом музыкально-туристический досуг обретает известную прелесть. Камерные составы второго эшелона филармонического штата, которых не встретишь на больших площадках, вдруг пригождаются как архаическая, но милая дачная утварь. Программы строго следуют идее вдохновенного, непритязательного, но трогательного, как собственноручно выращенный кабачок, загородного досуга. Летний ассортимент включает много музыки XVIII века, которая временно побеждает век XIX, романсы и арии, народные песни.

Как объяснила администрация "Музыки в музеях, дворцах и усадьбах", этот филармонический фестиваль, выбирая программы, старается сделать так, "чтобы музыка не давила на голову -- Моцарт, Рахманинов, Танеев... И составы тоже небольшие, легкие, чтобы человек пришел и отдохнул".

Собственно говоря, принцип звукового опахала в тяжкий летний зной на фестивале "Музыка в музеях" оказывается главенствующим. Что понятно и, в общем, осмысленно. Что же касается качества опахала -- что имеем, тем и машем. Музыкальный салон ГИИ вчера делал это в последний раз перед ремонтом, развлекая публику прелестными интерьерами, прохладой и добрым голосом певца Валерия Планкина, имеющего официальное звание "Глас Ангельский". В течение прошедших летних месяцев здесь царствовали в основном малоизвестные дуэты и ансамбли. Разве что "Премьер-трио", исполнившее не премьерного и не давящего на голову Моцарта, привлекло публику презентацией музыкальной энциклопедии Дины Кирнарской, и по одному концерту сыграли Алексей Любимов и Академия старинной музыки Татьяны Гринденко.

Регулярным аншлагам в двухсотместном зале в нынешнем сезоне радуется парковое Кусково. Здесь помнят о Петре Борисовиче Шереметеве, "Крезе Кусковском", о построенном им театре и событиях тех архаических времен, когда Кусково было в моде и в расцвете. Последний здешний праздник собрал 30 тыс. человек, кареты запрудили всю дорогу от Москвы, а фейерверками небо застило.

В нынешнем сезоне вместо комических опер, балетов, дивертисментов, катаний на лодках и фейерверков до седьмого неба на свежем воздухе поются русские канты и песни XVIII века, а в театральном усадебном зале располагается лучшая часть филармонического фестиваля.

И если счесть за яркие события концерты оркестров Константина Орбеляна и Светланы Безродной, филармонического любимца пианиста Андрея Диева и не по-летнему философичную игру большого стиля Наума Штаркмана и Государственного квартета Бородина (не праздники, но будни больших площадок в течение сезона), то и в событийности фестивалю не откажешь.

Впрочем, Кусково не только утверждает филармонические планы, но и само наполняет музыкой сетку концертных программ. В этом сезоне впервые с тех пор, как труппа Шереметевых сперва перебралась в Останкино, а после и вовсе умерла, здесь ставят оперу. Но не утонченную комическую, во французском стиле, с изяществом, чувствительностью (дамы запасаются платочками), юмором и балетом. А напротив, в высшей степени трагическую. Каждое воскресенье в интерьерах усадьбы, служащих декорациями, чахнет Виолетта, плачет Альфред и душит роковой отцовской заботой Жермон. "Травиата" Верди идет в сценической версии Бориса Персиянова. Исполнители -- ансамбль "Московская Камерата", дирижер Сергей Казюлин, Виолетта -- Вера Чумаченко, Альфред -- Валентин Суходолин или Олег Балашов (как попадешь), Жермон -- Анатолий Григорьев (солисты "Новой оперы").

"Шереметевские сезоны в Останкине" изобретательнее "Музыки в музеях и дворцах". Летние концерты здесь вращаются вокруг исторических документов и репертуарного каталога крепостного театра "Креза Младшего" -- графа Н.П. Шереметева. Музыкальная масса красиво разделена на циклы и серии, и "Путешествия" в меру стройно, в меру случайно сменяются "Благородными балами", а "Променад-концерты" -- погружениями в конкретные сезоны старинного театра. Саккини и Пиччини, Сальери, Монсиньи, Глюк, Пашкевич и обожаемый старинной публикой Гретри, чью песенку бубнила страшная старуха-графиня у Чайковского. И если вы не пиковая дама, но легкий, чувствительный, изменчивый в деталях старинный стиль вас манит, тогда, проминаясь и вдыхая ароматы реконструированной без излишней тщательности эпохи, вслушивайтесь в песенку Гретри и арии Сальери. Их споют очаровательная Татьяна Куинджи или трогательный Марат Галиахметов. А дежурный по всем летним (и не только) музейным площадкам клавесинист Александр Майкапар в дуэте с флейтистом Александром Корнеевым наиграют и расскажут, что поделывали итальянцы в Германии, немцы в Лондоне, а итальянцы в России. Концерты с разговорами и интерьерами -- вполне удачный досуг.

Другой непременный участник "Шереметевских сезонов" -- музыкальный театр "Амадей", -- хоть в отличие от Шереметевской труппы не имеет итальянских учителей вокала, немецких скрипачей и виолончелистов, а также Жемчуговой, Изумрудовой, Яхонтовой, Гранатовой и Сердоликова в составе актерской труппы, берет другим -- репертуаром, пахнущим не только нафталином, но и два века назад отцветшими розами, сияющим два века назад погасшими огнями, немыслимым для больших городских театров. В этом сезоне здесь идут "Два Сильфа" Гретри, лирическая трагедия "Данаиды" Сальери, легкая и радужная "Колония, или Новое селение" Саккини и несколько одноактных опер Моцарта. Одна беда, восхитительная машинерия останкинского театра (машины ветра, дождя, "Слава", "Гроза", меняющая цвет) лежит усопшим музейным грузом. А в данном случае приятно ненавязчивый пафос реконструкции программ, деталей и атмосферы мог бы быть и весомее. Нас давно не изумляют древние вилки и ложки, древние стулья навевают сон, а вот "Гроза" или "маленький кораблик, плывущий тремя разными способами", сделанные некогда по парижским чертежам, могли бы изумить. Что еще нужно летом, если не аромат странной, удивительной детали. Тяга к важному, большому и содержательному не напомнит о себе до зимы.