Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Ведомости / Четверг 20 марта 2003

Модное слово "аутентизм" мы чаще всего встречаем в рецензиях на концерты или записи западных исполнителей, стремящихся исполнять музыку ушедших времен на оригинальных инструментах эпохи (или их тщательно выполненных копиях) , используя жильные (а не современные металлические) струны, низкий строй (где нота "ля" звучит на частоте 415 герц, а не на частоте 440, как настраиваются современные инструменты) , натуральные (а не хроматические) трубы и валторны. В последние десятилетия аутентичное исполнение на Западе стало делом едва ли не само собой разумеющимся. Более того, аутентичный подход к исполнению в ряде случаев распространился и на поздний XIX век, охватив музыку Брамса и Чайковского. В России аутентисты тоже ведут себя активно и достигли немалых результатов, но пока они воспринимаются как альтернатива общепринятой симфонической и оперной практике.

Но вот на ту же тропу вступил Большой театр, объявив аутентизм программной установкой для своей новой работы. Научные открытия, сделанные в преддверии постановки "Руслана и Людмилы", уже были названы сенсационными. В том числе и президентом Путиным, который оказался на российско-германском форуме в Берлине через несколько дней после того, как музыковед Евгений Левашев обнаружил в Берлинской государственной библиотеке автографы обеих опер Глинки. И "Жизнь за царя", и "Руслан" хранились в Берлине со дня смерти Глинки в 1857 г. , пережили две войны и превосходно сохранились, хотя в России они официально считались утерянными.

Автографы эти, написанные по большей части рукой крепостного секретаря Глинки, но дополненные и поправленные самим композитором, являются наглядным выражением его авторского стиля и замысла. Судя по ним, подлинный "Руслан" весьма отличается от оперы, которая идет по сей день в разных российских оперных театрах. За 150 лет исполнительская практика увела оперу от ее автора, что отразилось и в изданиях. Оказалось, что ни издание XIX в. , ни академическая советская публикация музыке Глинки не соответствуют. Это касается штрихов, нюансов, темпов, количества инструментов в струнной группе, но не только - например, из знаменитого рондо трусливого Фарлафа куда-то исчезли целых 69 тактов.

Открытие подлинников Глинки - факт торжественный и трагикомический одновременно. Не задумай Большой театр новую постановку, партитуры так и лежали бы в берлинских хранилищах. Но стоило Большому театру привлечь Евгения Левашева в качестве научного консультанта и оплатить ему командировку в Берлин, как они тут же нашлись. Левашев, виднейший специалист по русской музыке, утверждает, что в западных библиотеках можно найти еще целые залежи русской музыки - если не Глинки, то Антона Рубинштейна. Было бы кому оплатить командировки специалистов, работы им хватит на несколько лет. Из этого можно сделать вывод, что отечественное музыковедение (как и другие отрасли гуманитарного знания) нуждается в дотациях и заботе государства. Но это будет не вся истина: оно нуждается в побудительных мотивах. Дело в том, что на премьере в Большом театре "Руслан" будет исполняться отнюдь не по берлинской партитуре: ее копирование и передача российской стороне еще займет некоторое время, и только потом, уже после премьеры, по ней будет сделано академическое издание. А исполняться опера будет по другой партитуре, незадолго до этого найденной. .. в самом Большом театре. Это тоже авторизованный экземпляр - более ранний, менее полный. Чтобы внести в него необходимые дополнения, пришлось изучить третью партитуру, тоже вдруг найденную в Петербурге. А четвертую нашли в Московской консерватории. Всего этого достаточно, чтобы исполнить Глинку как Глинку. А издание берлинских автографов всего лишь подведет под проектом жирную научную черту.

Особый вопрос - как отнесется к тихому и деликатному аутентичному исполнению широкий зритель, привыкший к громовым раскатам из оркестровой ямы Большого театра. Тем более что и постановку (режиссер Виктор Крамер, художник Александр Орлов, художник по свету Глеб Фильштинский) обещают статичную, почти ораториальную. Неизвестно и то, удастся ли оркестру и певцам Большого театра исполнить Глинку по-настоящему аутентично. Пока можно констатировать, что проект Большого театра спровоцировал целый залп источниковедческих изысканий. Раньше они были нужны одной науке, да и у той не было повода за них взяться. Теперь, когда первый театр страны объявляет о намерении быть "аутентичным", это означает не только его желание сойти с котурнов советского большого стиля, но и новую амбицию - повести за собой науку. И это не менее важно, чем то, что театр заказал в Швейцарии и Америке натуральные духовые инструменты, а у частных коллекционеров купил арфу, литавры и столообразное фортепиано.