Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Ведомости / Четверг 28 апреля 2005

Чтобы воплотить даже неполный набор своих идей, Алексею Любимову потребовался целый сезон. Чего только не было сыграно — от барокко до самых современных опусов. Единство истории — важная для Любимова тема. В его итоговом концерте звучала только музыка, написанная в последние 20 лет, но во всех сочинениях композиторы так или иначе обращались к прошлому.

Те из композиторов, кто постарше, в свое время пережили увлечение авангардом, поэтому в их нынешних ретроспективных концепциях есть выстраданная ценность. Александр Кнайфель пытается поселить в музыке душу непроизнесенного текста: его строфы “В эфире чистом и незримом” не предполагают пения стихов Тютчева, они играются инструментами — роялем и квартетом струнных, а романсовые интонации, отсылающие к XIX в., помещены в разреженное минималистское пространство. Элегической простоте Кнайфеля противостоит напряженный, полный романтических красот звуковой мир “Трех сакральных зовов” Александра Рабиновича для струнных и челесты. Но смысл этого послания вовсе не в пряных звуках, а в тех эзотерических правилах, по которым они сложены. Как и тютчевские слова у Кнайфеля, от слушателя эти правила сокрыты, что и создает необходимое поле для интеллектуального труда слушателя.

Те из композиторов, кто помладше, не обременены ни историческим опытом, ни экстрадисциплинарными идеями. Они с разной мерой удачи сплавляют стилистику западных минималистов с собственной молодой энергией. В “Форельном квинтете” Павла Карманова есть не только драйв, но и искреннее лирическое чувство. В “Трех пьесах с названием и без” Алексея Айги — только нехитрое умение сочинять инструментальные фактуры.

Название всей программы — “Конец времени композиторов, или История продолжается” — было заимствовано у любимого композитора Алексея Любимова и почти его ровесника Владимира Мартынова. Идея последнего, согласно которой вся музыка давно уже написана, слегка навязла в зубах, и трудно было ожидать нового поворота в ее развитии. Но именно Мартынов придумал к концерту опус (придумал настолько вовремя, что его не успели даже пропечатать в программке), давший теме неожиданный ракурс. Произведение “Смерть дикого воина”, для которого выбраны два стихотворения Даниила Хармса, ничем не отличается от множества концептуальных опусов того же Мартынова. Его легко описать: Любимов по очереди с музыкантами струнного секстета ритмично произносит строки Хармса, сопрягая их с отдельными музыкальными звуками. Строго постепенно из звуков складывается скорбный, в позднеромантическом духе похоронный марш, на фоне которого текст звучит все более эмоционально. Все многажды повторяется и постепенно стихает. Почему-то произведение оставляет острое впечатление персонального гражданского жеста. Почему?

Все дело в том, что премьера прошла в одном из залов консерватории, увешанной афишами концертов к предстоящему юбилею Великой Победы. У него та же цифра, что и у Любимова, — 60. Все это складывается в общий контекст со словами “конец”, “история” и хармсовским названием “Смерть дикого воина”. Стихи Хармса были написаны еще в 1930-е гг., а их нарочито косноязычный склад никак не корреспондирует ни с одной из принятых поэтик (Ахматова, Берггольц, Симонов, Твардовский, Долматовский, Окуджава), с которыми ассоциируется военная тема. Но именно поэтому слова Хармса, где говорится о мужестве, смерти, памяти и молчании, звучат так сильно и свежо. Конечно, не сами по себе, а в двояком соединении с ритмом языческого заклинания и траурным звучанием струнных.

Это и есть актуальное искусство, каким может оказываться современная музыка. Контекст времени и места рассказал нам о том, что Мартынов по простому велению души — не знаю даже, осознанному или нет, — написал произведение в память жертв. И оно произвело более сильный эффект, чем тот, что, возможно, будет сопутствовать исполнению партитур, впрямую посвященных теме и включенных в официальные программы предстоящих торжеств. На несколько минут композитор объединил историю музыки и историю человечества, напомнив об общей их проблеме: как хранить память о прошлом и как с этой памятью жить дальше.

Современные русские композиторы: Алексей Айги, Павел Карманов, Александр Кнайфель, Владимир Мартынов, Александр Рабинович