Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Ведомости / Вторник 25 января 2005

Идея зазвать Грымова на постановку “Царской невесты” принадлежала еще Евгению Колобову. Чем он руководствовался — покойника не спросишь. Но нынешнюю дирекцию театра, решившую довести проект до премьеры, понять можно: Грымов фигура не то модная, не то одиозная. Во всяком случае, произнесение его имени рядом со словом “опера” уже способно высечь искру. И казалось, режиссер из мира рекламы, кино и шоу-бизнеса обязан сотворить на оперной сцене что-то пусть вульгарное или кощунственное, но свежее и неходовое. Когда вокруг столько серости, затоскуешь по варварам и скифам.

Однако возмутить спокойствие постановка Юрия Грымова оказалась неспособна. Режиссер посвятил свои старания раскрытию драматичной судьбы двух героинь, постарался проявить в оперных певцах актеров — и преуспел в этом не более чем дилетант, честно осваивающий новое поприще. В его инсценировке нет ни одного решения, достойного пересказа. Спектакль представляет собой череду скучных и неловко выстроенных мизансцен, дополненных танцами хора и копошащейся массой калек, символизирующих гнойное варево русской истории. Идея разместить поющих на разных уровнях (для чего понадобилась универсально бессмысленная конструкция сценографа Владимира Максимова) так же не нова, как и попытки вмешательства в логику отношений между персонажами.

В многочисленных купюрах Грымов не повинен. Они устойчивая традиция театра “Новая опера”. То, что при жизни Евгения Колобова казалось чудачеством, отчасти оправданным его даром, после смерти возымело слепую силу завещания. Колобов успел разработать несколько вариантов перекройки оперы Римского-Корсакова, из которых его преемнику — главному дирижеру “Новой оперы” Феликсу Коробову пришлось выбрать какой-то один — и далее продолжать самостоятельно. Купированная “Царская невеста” адресуется тому зрителю, кто обладает счастливым незнанием оригинала. Прочим приходится то и дело вздрагивать. Для них создатели спектакля имеют массу убедительных объяснений, а смысл их сводится к одному: опера длинна, и исполнять ее целиком, как в Большом театре, ну никак нельзя.

Если оценивать музыкальный уровень спектакля по предложенным охвостьям, то нужно отметить добротный профессионализм большинства певцов и, как всегда в “Новой опере”, отменное звучание хора. Чисто, ладно и драматически насыщенно играл оркестр, хотя на пресс-прогоне, устроенном накануне премьеры, не все еще сложилось как внутри оркестра, так и в балансе всех музыкальных сил. Тем не менее дирижерская работа Феликса Коробова и подведомственных ему сил получилась явлением гораздо более высокого порядка, чем сценическое решение, с которым она должна была составить единство.

По словам Юрия Грымова, он получил важный опыт и работать в опере ему очень понравилось. Стоит порадоваться за начинающего оперного режиссера: ради приобщения к тем азам, что большинство приобретает в унылом процессе учения, ему была предоставлена роскошная возможность поставить спектакль в столичном оперном театре. Трудно поздравить руководство “Новой оперы” с премьерой, но справедливости ради скажем: предыдущая премьера — “Искатели жемчуга” Бизе в постановке Романа Виктюка — была еще хуже.

Следующих опытов с модными дилетантами как будто не планируется. Теперь театр готов удариться в другую крайность: в начале следующего сезона в “Новую оперу” будет перенесена из Штутгарта “Норма” Беллини — творение прогрессивного режиссерского тандема Йосси Вилера — Серджио Морабито, а в марте 2006 г. выйдет “Волшебная флейта” Моцарта в постановке Ахима Фрайера. Неизвестно, пойдет ли на пользу “Новой опере” запоздалое обращение к радикальной немецкой режиссуре. Но сам факт метаний показателен. Беспорядочная охота за режиссерскими именами — черта не одной только “Новой оперы”, но и многих наших оперных театров. Таково свойство переходной эпохи: и зверь редок, и стрельба кривая.