Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Ведомости / Четверг 25 ноября 2004

Пусть и опоздав к началу сезона, Московская филармония все же выпустила роскошный, глянцевый, тяжелый каталог — под стать рекламному изданию ювелирной фирмы или антикварного аукциона. Еще удивительнее — впервые за многие десятилетия в нем указаны все даты, программы и участники концертов по июнь включительно. Это прорыв: Филармония обошла всех. Флагман долгосрочного планирования — Большой театр задолго объявляет только премьеры и спецсобытия; большинство же концертно-театральных организаций живут по старинке, доверстывая планы по ходу сезона.

Первый раздел филармонического каталога называется “Опера”. Напомнив о том, что Концертный зал им. Чайковского (КЗЧ) изначально задумывался Всеволодом Мейерхольдом для постановки спектаклей, Филармония решила привлечь в ряды своих зрителей широкую оперную публику. По удачному стечению обстоятельств первым лицом проекта оказался Валерий Гергиев. Мыслящий пакетно, он сначала продирижировал в КЗЧ Второй симфонией Малера, а на следующий день провел символично выбранную в честь патрона зала оперу Чайковского “Пиковая дама”.

Название было выбрано тем удачнее, что в эти дни оказался свободен Владимир Галузин — в 1990-е премьер-тенор Мариинки, а сейчас — гражданин мира и один из самых востребованных в мире Германов (он был бы первым, не выучи на склоне лет эту же партию Пласидо Доминго). Четыре года назад опероманы затаив дыхание ждали появления Галузина в “Пиковой даме” Большого театра — но в день спектакля певец отменил выступление.

Долгожданный московский выход Владимира Галузина в его коронной партии едва ли всецело раскрыл публике его артистический феномен. Голос Галузина не настолько красив, чтобы любоваться им как таковым. Артист всегда был уникален комплексом качеств: подача звука обусловлена культурой фразы, проявления темперамента — точностью сценического рисунка, а персональная харизма — скромностью и обаянием. На сцене Зала им. Чайковского вышел перекос в сторону вокальных и драматических эффектов. Вряд ли, конечно, можно назвать кого-то из нынешних теноров (не вспоминая об Атлантове или Пьявко), кто оглашал бы зал лирическими излияниями столь мощной силы, кто употреблял бы столько драматических красок, требуя у старой графини названия трех карт, кто уходил бы в мир иной с таким выразительным шепотом. Однако роль в целом получилась трафаретной. Между эффектными крайностями не всегда находилось достаточно подробностей, чтобы сообщить ей связность, некоторые фразы страдали вокальной недоведенностью.

Знакомая картина: певец, исполняющий одну и ту же партию десятки и сотни раз, учится экономить силы, собирая их для ударных мест. Но роль пострадала и по другой причине: артист действовал вне осмысленной режиссерской задачи. Постановку в КЗЧ осуществил Алексей Степанюк, ограничившийся разводкой одетых в костюмы артистов между немногочисленными предметами реквизита. Кто такой Герман, чего он хочет, о чем опера Чайковского — эти вопросы режиссером даже не поднимались.

Валерий Гергиев сделал все, чтобы помочь певцам в непривычной акустической ситуации — в том числе умерил звук оркестра, посадив его спиной к зрительному залу. Одним артистам удалось решить свои задачи блестяще (Ирина Богачева — Графиня), другим — с большими потерями (Ольга Гурякова — Лиза). Но главной препоной стала не акустика, после специальных работ ставшая в КЗЧ намного лучше. В своем новаторском предприятии Филармония неизбежно натолкнулась на ту же проблему, от которой мучаются Большой, Мариинский и многие другие театры — дефицит оперной режиссуры. Между тем в отсутствие внятной театральной мысли филармоническому оперному начинанию едва ли светит удача.

Следующая попытка ожидается 21 декабря: симфоническая капелла Валерия Полянского представит “Царя Эдипа” Стравинского. А в сезоне 2005-2006 опера на подмостках КЗЧ обещает дорасти до масштабов целого абонемента.