Музыкальная критикаСмерть как просветлениеВагнеровская прима спела звучащую философиюВедомости / Пятница 06 июля 2007 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ В обычное время года этот концерт стал бы событием месяца, если не сезона. На фестивале «Звезды белых ночей» первый петербургский визит Вальтрауд Майер, которую мир знает прежде всего как вагнеровскую мегазвезду, один из пиков программы. В достойные партнеры певице были приглашены Бамбергский симфонический оркестр и его руководитель Джонатан Нотт.В Москве в отличие от Петербурга Вальтрауд Майер уже появлялась в концертах позапрошлого сезона она экзальтировала столичную публику своими коронными вагнеровскими партиями Кундри («Парсифаль») и Зиглинды («Валькирия»). Нынче в Петербурге она предстала как Изольда (опера «Тристан и Изольда» тоже ее триумфальное достижение). Программу составили Песни на стихи Матильды Везендонк и Вступление и смерть Изольды из «Тристана». Сочетание более чем естественное: песни «побочный продукт» Тристана, они вылились из одного источника запретной любви Вагнера к жене его покровителя и сочинялись в одно время (что совпало также с погружением в философию Шопенгауэра). В прозрачных песнях Майер не спешила на край динамики, почти до конца оставаясь в пределах одной трети своих возможностей; богатства оттенков хватило бы и на весь динамический диапазон. Совершенная дикция служила еще и форме высказывания: скульптурная фразировка была обязана рельефным немецким согласным, замыкавшим фразу. Тембр Майер в периодической таблице вокальных элементов явно относится к неорганическим. Лазерно-проникающий и бесплотный, будто полностью из духовной эманации, он вместил весь интеллектуальный и экзистенциальный накал заключительной сцены «Тристана». В концертном формате не хватило места экстраординарному актерскому дарованию Майер, но певица нашла уникальное решение: полная сценическая статика оказалась самым действенным актерским образом, рецитал обернулся философским трактатом о смерти как следующей стадии любви. Джонатан Нотт выступил аккомпаниатором, властностью не уступавшим солистке: ювелирное пианиссимо неизменно оставляло певицу на голову выше. Поплатились за это арабески духовых, задуманные композитором в диалоге с голосом, но забытые дирижером в недрах фактуры. В менее удачном оркестровом Вступлении Нотт безжалостно квантовал поток гармоний, который не может и не хочет остановиться, а знаменитая первая фраза Тристана, родившаяся из зашкалившего любовного томления, поистине детектор лжи для дирижеров прозвучала буднично. «Большая» до-мажорная симфония Шуберта, сыгранная во втором отделении, и сама по себе требует от слушателя и дирижера немалых усилий. Нотт был беспощаден к публике и к собственным интерпретаторским амбициям: вымуштрованная оркестровая машина Бамбергского оркестра выдавала идеально одинаковые повторы. Усилия по трактовке слушателю пришлось прикладывать самостоятельно, но кто не поленился, был вознагражден безупречной синхронностью и балансом. Видимо, таковых слушателей оказалось много на бис публика вытребовала два Венгерских танца Брамса. Концерт стал безусловной удачей в сочетании исполнителей, что на фестивале случается не каждый раз. Звезда получила надлежащее обрамление возможные претензии располагаются в пространстве интерпретации, а не качества. У петербуржцев есть шанс услышать Вальтрауд Майер и в полном театральном формате благо Мариинка располагает почти всеми операми вагнеровского репертуара. |