 Музыкальная критикаТриумф волиДоминго на премьере «Валькирии» в МариинкеВедомости / Пятница 22 июня 2001 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — В рамках фестиваля «Звезды белых ночей» в Мариинском театре прошла премьера «Валькирии» Рихарда Вагнера. Значимость этого события для многих определило участие в спектакле великого Пласидо Доминго. Но важнее оказался сам факт появления в репертуаре театра Валерия Гергиева второй части вагнеровской тетралогии — «Кольцо нибелунга». Самый амбициозный проект Мариинки рождается на свет невиданными усилиями воли худрука театра. Год назад в Мариинке показали первую часть тетралогии — «Золото Рейна», — созданную композитором как предисловие к колоссальной сценической эпопее. Полууспех постановки Йоханнеса Шаафа заставил Гергиева сменить режиссера. За минувший сезон на эту роль претендовало несколько постановщиков из близкого к Мариинке круга западных режиссеров. Но в конечном итоге Гергиев поручил важный спектакль сценографу «Золота Рейна» и «Валькирии» Готфриду Пильцу, чьи режиссерские опыты были малочисленны и украшали сцены только провинциальных немецких театров. На Западе особым шиком всегда считалось соединение функций режиссера и сценографа, но Пильцу «Валькирия» оказалась не по зубам. Ему и так приходилось решать в Мариинке сверхзадачу — постановку многочисленных сюжетных чудес в отсутствие современных технологий с помощью устаревшей машинерии. Поэтому он минимизировал сценографию, сведя всю вагнеровскую философию к вписанному в белый круг квадратному столу, полет валькирий — к бестолковой беготне дев в бальных нарядах по сцене, а заклинание огня — к красной занавеске. Режиссерского таланта Пильца не хватило даже на развитие собственных сценографических идей. Страшно наблюдать за певцами, которые бегают по колоссальному столу и с опаской поглядывают на закрытую цветными скатерками дырку посередине. Без внятной режиссерской концепции интерпретация второй части вагнеровского эпоса приносит лишь разочарование. Для первой за 100 лет русской постановки «Кольца» Гергиев был просто обязан найти достойного режиссера. Но не всякий западный художник сможет неделями сидеть в Питере в ожидании, когда труппа вернется с очередных зарубежных гастролей. Да и «русский Вагнер» пока предназначен для внутреннего употребления, а заканчивающаяся через полчаса после закрытия метро «Валькирия» вряд ли может снискать благосклонность питерского зрителя. Хотя, как всегда это бывает в Мариинке, именно Гергиев цементирует рыхлое театральное действо, демонстрируя собственный подход к вагнеровской музыке. Три года назад, после концертного исполнения «Парсифаля» в Зальцбурге, один из немецких рецензентов пытался найти в работе Гергиева отголоски интерпретаций великих немецких дирижеров. Скорее всего, у Гергиева просто нет времени слушать компакт-диски знаменитых записей. Именно поэтому его интерпретации опер Вагнера, рождающиеся в суровой борьбе с неприспособленными русскими голосами и непокорными валторнами, лишены каких бы то ни было влияний. А интуиции Гергиева в романтическом шквале вагнеровской музыки хватило бы и на двоих. Но одних усилий Гергиева-дирижера мало для того, чтобы объяснить все значение постановки «Кольца»: на Западе он все время сталкивается с более внимательным отношением власти и культурной элиты к оперному искусству. Поэтому премьера «Валькирии» стала и триумфом импресарской деятельности дирижера. Приезд Пласидо Доминго придал смысл происходящему даже в глазах тех, кто с трудом переносит вагнеровские длинноты. Правда, половина зала покинула театр после гибели Зигмунда и презрела третий акт, который шел без участия звезды. Для Доминго партия Зигмунда сейчас самая репертуарная. Но 60-летний супертенор выступает в ней неровно: в Вене ему не удавалось пробиться сквозь мощный оркестр Даниеля Баренбойма, зато в прошлом году в Байрейте он творил чудеса, заставляя истовых вагнерианцев поверить в его «итальянизированную» версию. В Питере тенор выглядел слишком усталым для исполнения героической партии: на него здесь обрушились выступление на Дворцовой площади и масса светских мероприятий. И как режиссер отделял в спектакле все сцены с участием звезды тюлевым занавесом, так и голос Доминго звучал тускло, с трудом прорываясь даже сквозь деликатный гергиевский оркестр. Актерского прорыва тоже не наблюдалось: Зигмунд выглядел средним арифметическим всех предыдущих работ певца. Зато это позволило более внимательно отнестись к работе солистов питерского театра. В контексте нынешних вагнеровских притязаний театра серьезно и основательно выглядят работы Ольги Сергеевой (Брунгильда) и Владимира Ванеева (Вотан). И поскольку в следующем сезоне постановка «Кольца» целиком должна быть закончена, есть все-таки надежда, что этот дуэт вместе с Гергиевым позволит завершить «проект века» достойно. |