 Музыкальная критикаНа фестивале «Опера априори» выступила Стефани д'УстракФранцузская певица не перешла на «ты» с российским слушателем Ведомости / Четверг 15 мая 2014 У Стефани д'Устрак потрясающая фигура, ее выходы и поклоны относятся к лучшим моментам концерта. В первом отделении певица выступала в брюках, поскольку цикл Берлиоза на стихи Теофиля Готье «Летние ночи» поется от лица молодого человека, который временами счастлив, но, бывает, и плачет горькими слезами: в такие минуты артистка так подгадывала поворот головы по отношению к софиту, что в глазах и правда возникал печальный блеск. Во втором отделении певица появилась в длинном черном платье и браслетах, словно сошла с египетской вазописи: для мелодраматической кантаты того же Берлиоза «Смерть Клеопатры» этот образ оказался более чем уместен. Стефани д'Устрак — внучатая племянница композитора Пуленка, богемная принцесса, Леа Сейду от вокала — только брюнетка. Принцесса — еще не царица. Голос ее, ничего не скажешь, хорош — приятное меццо-сопрано, молодое, ненатужное. Известна певица в основном в барочном репертуаре, преимущественно французском; за колоратурные партии она не берется, поэтому Генделя и Вивальди не поет, а вот полудекламационная музыка, например Люлли, — ее конек: французская просодия, тембр французского пения и сопутствующие подобному репертуару манеры ею освоены образцово. Вместе с тем Стефани д'Устрак поет и мейнстримный репертуар вплоть до Кармен и Мелизанды. Что до Берлиоза, выбранного ею для московского концерта, то он находится примерно посередине: внимательный к слову, подобно современникам Расина, он охотно кормит слушателя эффектным вокалом. Стефани д'Устрак прекрасно справилась и с томительными красотами «Летних ночей», и с авангардными излишествами «Смерти Клеопатры» — но проявила и чувство меры. Искусство французской певицы лишено непосредственности, оно идет скорее от ума. Большой зал консерватории на незнакомую певицу целиком не собрался; присутствующие воспринимали ее благодарно, но сам стиль выступления артистки, целиком выдержанный в канонах французского театра представления, не предполагал излишества чувств: с московской публикой она осталась на «вы». Аккомпанировал, и очень чутко, оркестр Musica viva под управлением Александра Рудина. Обошлись без разогревающих увертюр и остужающих интермеццо, только в начале второго отделения сыграли — к удовольствию зала и собственному — сюиту из балета Делиба «Коппелия». На бис ждали, конечно, Кармен, но бисов не было: последнее слово осталось за оркестром, оскалившимся скорбной гримасой у ложа укушенной Клеопатры. |