 Музыкальная критикаБольшой театр открыл сезон концертным исполнением оперы Чайковского «Орлеанская дева»Оно стало дебютом нового главного дирижера театра Тугана Сохиева, который был тепло принят артистами и публикой Ведомости / Понедельник 29 сентября 2014 «Орлеанская дева» сильно уступает в популярности «Евгению Онегину», вслед за которым она была написана, «Пиковой даме» и некоторым другим операм Чайковского — даже в репертуаре Мариинского театра, где в 1881 году состоялась премьера, ее сегодня нет. Это уже аргумент, почему Большой выигрывает, обращаясь к этой партитуре: уже многие годы столичному театру приходится осваивать репертуар, идя в колее Валерия Гергиева. В Большом «Орлеанская» шла в 1990-е годы — это был спектакль Бориса Покровского с готикой на сцене и атавизмами большого стиля. Камерным произведением опера об Иоанне д'Арк в самом деле не является — она сделана по модели большой французской оперы, с масштабными хорами и гимнами, броскими ариями и ансамблями, органом и трубами за сценой, балетом во втором акте и торжественно мрачной сценой аутодафе в финале: надо было слышать, с каким мастерством и удовольствием флейта, а за ней и другие инструменты изображали языки разгорающегося огня. В опере чувствуется также прямое влияние «Аиды» Верди, которая шла в Мариинском театре ровно в те годы, когда Чайковский писал «Орлеанскую деву», а Мария Каменская, впоследствии певшая Иоанну, выступала в роли Амнерис. После интимного «Онегина», которого Чайковский писал для себя, он планомерно стремился создать эффектное произведение, которое принесет ему славу. Этого у него не получилось. Прославили его другие оперы. И все же, пусть «Орлеанская» уступает по силе целого «Гугенотам» Мейербера или «Жидовке» Галеви, ее достоинства не ограничиваются арией «Простите вы, холмы, поля родные» — в опере бездна первоклассной музыки и возможностей развернуться певцам. Туган Сохиев, выбравший «Орлеанскую» для своего дебюта, уловил не только нужду аудитории в реставрации большого стиля, но и общественный контекст, требующий серьезности и напряженности, чему так соответствует Чайковский вообще и его опера, в которой война предстает народным делом, освященным небом, в частности. Подобно «Онегину», в котором Чайковский перевел в искреннюю лирику ироническую интонацию Пушкина, «Орлеанская» возвращает пафос сюжету, было сниженному (что было хорошо известно в России и взято на перо тем же Пушкиным) фривольной поэмой Вольтера. Позиции могут быть разными, но шуткам не время, сказала нам только что опера Чайковского. Ни один режиссер сегодня не добавил собственных смыслов к партитуре: опера прозвучала два раза в концертном исполнении, отчего приобрела качества священной оратории, церковной игры, из которой выводил разве что дуэт «О чудный сладкий сон». Сцена Большого предстала в обрамлении деревянных конструкций, превосходно отражавших в зал звук оркестра и хора, расположенных на западный манер — амфитеатром. Саму манеру и подход Тугана Сохиева тоже можно счесть западной, благо основной дирижерский опыт он приобрел в Европе. Хотя Сохиев вовсе не избегает мощных тутти и умело добивается оркестрового полнозвучия, он достигает эффекта не богатырским навалом, а точной простроенностью групп. Оркестр играл отменно, помарок было всего чуть за три часа оперы, хор численностью в сто человек пел стройно, а голоса солистов не терялись даже в больших хоровых ансамблях. Сам по себе состав солистов обозначил новую страницу в политике Большого. В прошлом сезоне Туган Сохиев и генеральный директор театра Владимир Урин напугали общественность заявлением, что приоритет в кастинге будет отдан штатным солистам труппы. Однако в числе одиннадцати солистов первого состава петь «Орлеанскую» вышел только один, состоящий в штате: Владимир Красов в двух моржовых эпизодах. Другой был участником молодежной программы — подающий надежды тенор Арсений Яковлев (он спел ту самую партию Раймонда, которую в былые времена исполнял его отец Аркадий Мишенькин). Многих других мы уже слышали на сцене Большого в качестве приглашенных солистов, но Анна Смирнова, исполнившая главную роль, появилась здесь — если не вообще на российской сцене — первый раз. Хорошо известная европейской и американской публике, певица произвела превосходное впечатление большим и мягким голосом, в котором всегда чувствовался запас, убедительной эмоцией, культурой и отменным диапазоном, без которого партию Иоанны не одолеть: меццо-сопрано, Смирнова пела оригинальный вариант для сопрано, как и первая исполнительница партии Мария Каменская (позже, когда ей это стало трудно, Чайковский переписал часть номеров в более низких тональностях). Уже привычны на сцене Большого такие мастера, как Петр Мигунов (отец Иоанны) или Игорь Головатенко (Лионель, роковая любовь Иоанны). Отрадным пополнением компании приглашенных стали звонкоголосое лирическое сопрано Ирина Чурилова (Агнеса Сорель) и обладатель глубокого мягкого баса и окладистой бороды Станислав Трофимов (архиепископ). Достойно вписались в ансамбль Олег Долгов (король), Андрей Гонюков (рыцарь Дюнуа), Отар Кунчулиа (крестьянин Бертран), Анастасия Щеголева (ангел). Концертное исполнение «Орлеанской девы» получилось столь содержательным, что его можно смело приравнять к полноценной театральной премьере, тем более что Большой театр обратился к столь редкому и актуальному произведению. |