 Музыкальная критикаВ Москве прозвучала «Анна Болейн» ДоницеттиШедевр бельканто спели с филармонической сцены Ведомости / Понедельник 27 октября 2014 Концертная сцена Москвы слегка опережает театральную в освоении шедевров бельканто. На этот раз прозвучала опера, на миланской премьере которой в 1830 году плакал от восторга русский композитор Глинка. В России «Анну Болейн» ставили, но давно. Это первая по-настоящему знаменитая опера Гаэтано Доницетти и первая из «тюдоровского цикла»: последовавшую за ней «Марию Стюарт» мы уже слышали здесь же, в этом же абонементе: теперь на сцене Зала Чайковского сложила голову оклеветанная жена Генриха Восьмого. В опере три часа чистой музыки, и это сплошь волшебные красоты. Написана «Анна Болейн» на одном дыхании, причем с нарастающим вдохновением: каждая следующая сцена красивее предыдущей. Мрачный сюжет дал повод для романтической поэмы: получилось произведение, в котором на глазах складывается не только драма, но целый новый стиль, поражающий богатством и сложностью чувств. Можно понять Глинку, раз мы и сегодня ощущаем его трогательное величие. Произведение явилось во внушительной раме, которую создали оркестр Московской филармонии и хор Льва Канторовича «Мастера хорового пения». Дирижировал Марко Замбелли — маэстро стопроцентно крепкий. Расположившись к певцам спиной, он, однако, безошибочно чувствовал их поведение, а когда надо, разворачивался к ним лицом, чтобы, не оглядываясь назад, показать оркестру вступление после очередной ферматы. Трехчасовая горизонталь была выстроена почти идеально. Этого не скажешь о балансе: повсюду там, где в партитуре указано форте, певцы пропадали за оркестром. Однако и в этом была своя логика: типовой итальянский дирижер точно выполняет написанное композитором, и не его вина, что во времена Доницетти оркестры звучали тише, да и вообще им предписано находиться в театральной яме. Главную партию спела звезда — Эрмонела Яхо, нам уже знакомая. Три года назад концерт дивы разочаровал нехваткой мастерства и тем, что героинь разных опер она сделала на одно лицо — правда, красивое. Теперь героиня у Эрмонелы Яхо была всего одна, и она вложила в нее весь свой немалый темперамент. Типажом и манерой албанка Яхо подражает гречанке Марии Каллас, модельной исполнительнице Анны Болейн в постановке Висконти. В опере нет счастливых семейных сцен: с самого начала королева Анна страдает. Эрмонела Яхо сыграла ревность, оскорбленную гордость, печаль и, наконец, безумие, в котором открывается успокоение души. Перед началом было объявлено, что певица не вполне здорова, но простуженных звуков ее горло не издало: артистка спела, как и сыграла, ярко — может быть, не везде пошла на самые высокие ноты. А вот ускользающая интонация нет-нет да и давала о себе знать. Не менее звездная Кейт Олдрич вышла в роли соперницы Анны — дамы Джейн Сеймур. Высокое меццо американки красивого и нежного тона контрастировало с бурлящим голосом Яхо приветливостью и отрадой. Симоне Альбергини в партии Генриха оказался несколько коряв, молодой тенор Диего Сильва — приятен, но пока робок, Дарья Телятникова в брючной роли музыканта порадовала оттенками, породисто звучал баритон Константина Шушакова, аккуратно вписался в ансамбль тенор Игоря Морозова. Но как бы ни разнились достоинства исполнителей, они все были заодно. У всех вместе — получилось, а так бывает не всегда. И виноват в этом главный образом сам шедевр Гаэтано Доницетти. |