 Музыкальная критикаУмеем и такМариинский театр выступил с негромкими операмиВедомости / Вторник 12 декабря 2006 Для Мариинского театра, капитально исполняющего большую русскую оперу и Вагнера, поздний Верди — опера “Фальстаф” без бравурных арий и торжественных маршей — и западная камерная опера ХХ в. — “Поворот винта” Бриттена — репертуар второстепенный, дополняющий. Но мы умеем и это, как бы говорят петербуржцы. Как случалось и раньше, Мариинка сыграла гастрольные спектакли не в Большом, а в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Его открытие после реконструкции подоспело вовремя: новые мариинские спектакли, далекие от помпезности, слушались и смотрелись в нем очень уместно. Партитура “Фальстафа”, хоть и написанная на большой оркестр, по звучанию — камерная, детализованная. Валерий Гергиев провел спектакль очень корректно: все нюансы прекрасно дополняли друг друга, ни разу оркестр не заглушил певцов. Напротив, бриттеновский “Поворот винта”, написанный всего на 13 инструментов (мариинцы играли составом в “целых” 16 человек), оказался в состоянии заполнить весь объем сцены и зала. Первачами мариинского оркестра управлял молодой дирижер Павел Смелков (который и готовил оперу Бриттена к недавней петербургской премьере): Гергиев в импровизированном порядке уступил ему место. Уверенности молодому маэстро было не занимать, но он продемонстрировал и вкус, и чувство, став для фестивальной публики незапланированным открытием. Британская команда постановщиков во главе с режиссером Дэвидом Маквикаром сделала точный по стилю, очень английский спектакль: старорежимные костюмы и реквизит (на фотографиях с премьеры 1954 г. — похожие), минимум декораций, теплый боковой свет (как в фильмах Гринуэя) и скупой рисунок ролей. Примой безупречного ансамбля из высоких голосов была Ирина Васильева (Гувернантка), а ответственная актерская работа малолетнего Николая Ирви (Майлз) стала причиной слез в партере, взволнованном ходом битвы неясных сил за детскую душу. В “Фальстафе” центром спектакля, как и ожидалось, стал исполнитель заглавной партии — неотразимый в своей шекспировской фактуре и испытанном обаянии Виктор Черноморцев. Приятное впечатление произвела и постановка — оперный дебют Кирилла Серебренникова. В ней есть редкая для преуспевающего режиссера скромность: мы, уже привыкшие к тому, что режиссура становится главным блюдом спектакля, вдруг увидели не “спектакль режиссера N”, а все-таки оперу Верди “Фальстаф”. Режиссер выстроил не всегда нужное, не всегда осмысленное, но живое и симпатичное действие, которое не наступило железной пятой на оригинал, а негромко прошумело в стороне. В постановке много минусов: неоправданная суета лишних персонажей на сцене, трафаретность ходов (Форд на Ford'е, косметический салон, пляшущие трансвеститы). Но некоторые образы забавны: Татьяна Павловская в роли взбалмошной Алисы, Ольга Трифонова — феечка-подросток Нанетта. А основной плюс в том, что Серебренников показывает ретро-мир своих персонажей с добродушной дистанции и это не расходится с печальной шутливостью Верди и Шекспира. Было бы совсем хорошо, если бы многоголосные ансамбли (главная прелесть партитуры Верди) к московскому показу удалось получше отрепетировать. “Фальстаф” вышел почти хорошо. “Поворот винта” — без всякого почти. |