 Музыкальная критикаНе ВавилонМариинский театр и «Геликон-опера» легко нашли общий языкВедомости / Среда 26 октября 2005 САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Мариинский театр выпустил первую оперную премьеру сезона — «Набукко» Верди. Валерий Гергиев впервые пригласил в свой театр московского режиссера Дмитрия Бертмана, известного эпатажными постановками в «Геликон-опере». Сочетание мощного исполнительского потенциала Мариинки и непредсказуемой постановочной команды оказалось не столь экстравагантным, как можно было ожидать.Гергиев продолжает латать дыры в петербургском оперном репертуаре. Мариинская постановка оперы Верди — первая в истории театра. Первое сотрудничество с «Геликон-оперой» ценно хотя бы как эксперимент. Дмитрий Бертман сделал эту постановку для оперных площадок в Дижоне и Масси, хотел перенести в Москву, но не нашел театра с большой сценой. Зато спектакль пришелся кстати Мариинскому театру, уже несколько раз дававшему «Набукко» в концертном исполнении. Сюжетом спектакля Бертман сделал историю обретения веры, которая движет действие не меньше, чем драма героев. Конкретного времени действия при этом нет, что подчеркнуто сочетанием условно ассирийских рельефов и нефтяной вышки на заднем плане. Вневременную природу мученичества и богоискательства символизируют и звезда Давида, сложенная из бывших ассирийских копий, и «Хава Нагила», которую пленные иудеи танцуют под пророчество о свободе. Но все это происходит только в третьем акте. А в первых двух иудеи и ассирийцы, одетые Татьяной Тулубьевой в светлое и черное, лазают по оперным холмам, повторяя элегантные, но однообразно изогнутые линии рельефа, сочиненные Игорем Нежным. Несуразности есть и во второй половине. Четвертый акт открывается натуралистической сценой — ассирийский солдат насилует Фенену, младшую дочь вавилонского царя Навуходоносора, ставшую иудейкой. Ничего похожего в этом спектакле нет ни до, ни после: иудеи страдают довольно условно. Впустую потраченный сильный жест обесценивает другие, удачные сценические находки. «Набукко» — первая знаменитая опера Верди с монументальными хоровыми сценами, и львиную долю успеха спектаклю принесла ответственная работа хора под руководством Андрея Петренко. Однако трудно не впасть в банальность, из раза в раз отмечая, что медленную музыку хор пел замечательно, а быструю можно было бы петь в большем контакте с оркестром Валерия Гергиева. В этой же опере появился первый из ярких вердиевских характеров — наследница царя, а на самом деле дочь рабыни Абигайль. Ее голос мечется в пассажах и фиоритурах между крайними точками диапазона, на пределе технических возможностей рождается экспрессия. Ирина Гордей с честью выдержала центральную партию оперы, блеснув мастерством и создав (с режиссерской помощью) рельефную роль незаконнорожденной садистки, терзаемой ревностью, одиночеством и комплексом неполноценности. Вместе с тем чаще солисты, заботясь о точном вокальном балансе в ансамблях, не утруждают себя мотивировкой сюжета. Звучную пару составили Измаил (Август Амонов) и Фенена (Екатерина Семенчук), сам же вавилонский царь (Виктор Черноморцев) остался в тени. Продолжительность аплодисментов после спектакля показала, что свежая для петербургского уха опера Верди, доходчивая режиссерская идея и самоотверженная работа солистов надолго обеспечат публику этому качественно исполненному, но вполне рядовому спектаклю. |