Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2000/10/11/21617

Ведомости / Среда 11 октября 2000

Михаил Швыдкой и исполнительный директор Большого Александр Ворошило собрали в зале коллегий Министерства культуры журналистов и небольшую часть балетной общественности, чтобы разъяснить ситуацию. Разъяснений со стороны министра и нового руководства Большого за последние недели было куда больше, чем конкретных информационных поводов. Как и случается всякий раз, когда возникает ситуация смутная, невнятная и сулящая разные неожиданности. Собственно, ничего нового в начале нынешней недели не случилось, и главный message, содержащийся во всех выступлениях Швыдкого, примерно следующий: вот и еще один день прошел, но ни забастовки артистов Большого балета, ни протестных писем не наблюдается. Следовательно, грозивший властям акциями неповиновения (за что и уволенный) бывший худрук балета попросту блефовал. Об отставном Алексее Фадеечеве слышатся высказывания самые разные — от изумленно-горестного восклицания Ворошило: «Такой хороший и талантливый человек. Ну зачем нарвался?!» — до почти скандально жесткой формулировки балетного критика Вадима Гаевского (ныне консультанта гендиректора Большого театра): «Абсолютная посредственность». Но, кажется, кроме характеристик Фадеечева и уверений, что в Багдаде все спокойно, руководству театра и Минкульта пока нечего сообщить общественности. И разговоры ведутся общие: «Вы (т. е. пресса) обвиняете нас в том, что из репертуара изымаются постановки и срываются контракты, но пока ведь ничего не снято! Хотя, наверное, чем-то придется пожертвовать. Вот 11 ноября вернется Рождественский, тогда и решим. В афише 60 названий — как их все разместить!» — «Ну как это вы утверждаете, что Рождественский — по его собственным словам — последние 18 лет в Большом ничего не видел. Он же культурный человек, не может такого быть!» Швыдкой, уверенно чувствующий себя на поле общих рассуждений и демонстрации эрудиции, в деталях «плавает». Чему, впрочем, находит оправдание: Минкульт-де в дела Большого не вмешивается. Ворошило, в свою очередь, напоминает, что в одиночку он ничего не решает — решает триумвират: Иксанов, Рождественский, Ворошило. Вот 11 ноября приедет Геннадий Николаевич, и тогда… Но одно решение точно будет принято до заветной даты. Уже подготовлен и в начале следующего месяца будет подписан контракт с Юрием Григоровичем: на восстановление «его» «Лебединого озера» (в первоначальной, не испорченной поправками тогдашнего Минкульта редакции) и несколько других постановок. «Да, Григорович сложный человек, — признает Швыдкой (действительно, ему ли, бывшему театральному критику, об этом не знать). — Да, от него пострадали многие мои бывшие коллеги, да, он разогнал издательство “Искусство”, но Григорович — выдающийся хореограф. И с этим ничего не сделаешь. Другого такого в России пока не народилось».

Книга Вадима Гаевского «Дивертисмент» (за которую и разогнали «Искусство»), насколько помню, отнюдь не претендовала на то, чтобы дать всесторонний анализ личности Григоровича. В ней было другое — подробное, почти физиологическое описание того, как абсолютно закрытая система, в которую превратил Григорович Большой, начала постепенно уничтожать саму себя, а заодно и Григоровича как хореографа. Сейчас, когда Большому противопоставляют Мариинку со всеми ее грандиозными успехами, говорят и о толковом менеджменте, и о талантливой арт-политике, но, как правило, отбрасывают еще один «пункт»: появление во второй половине 90-х в бывшем Kirov Theatre молодых танцовщиц — такого качества и в таком количестве, что аналогия с дягилевским балетом напрашивается сама собой. И воспитаны эти балерины были почему-то именно в Ленинграде, а не в Москве. Хотя, наверное, проживающему в Керчи семейству Лопаткиных удобнее было бы отдать дочь в школу при Большом, а не в интернат при Вагановском. И ехать ближе, и не надо было бы черноморской девочке привыкать к суровому невскому климату. А Лопаткина — отнюдь не единственная южанка, блистающая сейчас на главной сцене Северной столицы. Коренных ленинградок среди новой плеяды совсем немного. И «пролетели» они мимо Москвы в первую очередь в силу той же закрытости и кастовости Большого. Конечно, можно возразить, что в новой роли — приглашенного постановщика — Григорович предстанет лишь в прекрасной своей ипостаси, отбросив зловещую, и что возврат его для новых властей во многом жест отчаяния: «Других хореографов у нас для вас нет!» Но все это не делает ситуацию менее любопытной с точки зрения некоторых общих соображений.

То, что произошло с Большим за последний месяц, явно напрашивается на аналогию с ситуацией в кинематографе. И даже не столько нынешней (подчинение Минкульту структур Госкино), сколько четырехлетней давности, когда, «морально расплевавшись» со своим историческим Пятым съездом и констатировав крайне тяжелое положение отрасли, кинематографисты избрали своим главой Н. С. Михалкова. Не только потому, что он — самый влиятельный режиссер и предложил свою программу выхода из кризиса (должно было смениться не одно правительство, чтобы забрезжила перспектива ее выполнения). Причина скорее в другом: Михалков был едва ли не единственным «прогрессистом», кто не поддержал в свое время революционный настрой коллег. О чем и вспомнили, восхищаясь его прозорливостью. Примерно то же и с Большим: «васильевский» период абсолютного процветания не принес, значит, лучше вернуться к старому, пусть и не очень доброму. Иными словами, «в области балета» и кинематографа случилось то, на что страна все-таки не решилась ни на уровне политики, ни на уровне быта: мощное движение маятника назад, впечатляющее раскаяние в «заблуждениях» перестроечной поры. Но стоит ли кидаться в служителей муз камнями? Ведь общество, как известно, похоже на человеческий организм. А если уж человеку суждено оказаться на больничной койке, всякий предпочтет аппендицит злокачественной опухоли. Мелкие неприятности, как давно замечено, страхуют от катастроф. Похоже, и кинематограф как самое массовое, и балет как самое статусное из искусств взяли на себя роль такой страховки. Так что Швыдкой по-своему прав: все действительно хорошо. В том смысле, что могло быть намного хуже. В течение последних нескольких дней балетная общественность напряженно ждала пресс-конференции Юрия Григоровича, заявленной на вторник. Особенно завлекало то, что официальная ее тема — о грядущем через полгода балетном конкурсе — очень уж походила на предлог. И в отель «Марриотт» на Петровке устремились толпы желающих понять, наконец, что же произойдет.

Перефразируя известное изречение из популярного романа, который собирается перенести на сцену Большого Григорович, «должен вас разочаровать, этого не было». Григорович пока не сделал заявления о возвращении в театр. Журналистам, терпеливо выжидавшим, когда наконец разговор войдет в нужное русло, дали понять, что тема Большого театра на сегодняшний день под запретом и развивать ее мэтр не собирается. Конкурс, намеченный на июнь 2001 г., обещает стать достойным завершением сезона, в течение которого балетмейстер осуществит постановки трех балетов: «Лебединое озеро», «Болт» и «Мастер и Маргарита».

Михаил Фихтенгольц