 Музыкальная критикаЧистая этнографияКамерный музыкальный театр под руководством Бориса Покровского переживает в этом сезоне настоящий бум....Ведомости / Пятница 16 июня 2000 Камерный музыкальный театр под руководством Бориса Покровского переживает в этом сезоне настоящий бум. По количеству премьер сезона он перегнал даже «Геликоноперу». Третьей и последней премьерой стала комическая опера Мусоргского «Сорочинская ярмарка» по повести Гоголя. Поставил спектакль Борис Покровский. В здании театра на Никольской полы застелили домоткаными ковриками. По фойе бегают артисты в вышитых крестиком сорочках. И хотя в буфете, как всегда, продают пирожные и растворимый кофе, ароматы гоголевской Малороссии прямо-таки щекочут нос. «Сорочинская ярмарка» в трудах отечественных музыковедов проходит по разряду «непонятых шедевров». Мусоргский писал свою opera buffa почти семь лет параллельно с громоздкой исторической эпопеей «Хованщина», но не закончил обе. После смерти композитора его друзья постарались дописать все, что было возможно. Но и после этого «Сорочинская ярмарка» долго пылилась на полках архивов, пока ее окончательно не дописал советский композитор Шебалин. Если Римский-Корсаков (отвергнутый напрочь Западом за переделки «Хованщины») по крайней мере сделал свое дело красиво, то «Ярмарке» совсем не повезло с продолжателями. Так что опера эта — явление самостийное. Покровский это почувствовал и сократил немалую часть партитуры. Что бы делали русские композиторы, если бы не было великой русской литературы! Что бы делали русские режиссеры, если бы русские композиторы не писали свои оперы на сюжеты русских писателей! Неиссякаемый источник вдохновения в исполнении оперных певцов, правда, вызывает некоторую неловкость. Сколько ни говори «халва», во рту слаще не будет, сколько ни объясняй публике про красоты знойного украинского лета, жарче в зале не становится. Декорации Станислава Бенедиктова в массовых количествах тиражируют клише «москальского» сознания. Хомуты, луковые косички, тыквы, бутафорское гнездо аиста украшают весь зрительный зал и даже свисают с потолка. Возникает ощущение, что ты попал в украинский ресторан, где масленые вареники принято уплетать, лицезрея этнографические прелести. Обилие цветных лент, соломенных крыш и плетней с подсолнухами наверняка произведет впечатление на иностранную публику. Остальные элементы постановки — в чистом виде прямолинейный реализм, из которого режиссером напрочь вымарана гоголевская фантасмагория. Для Запада — тоже чистая кунсткамера. Легендарное мастерство Покровского проявляется лишь однажды — в сцене ярмарки. Когда смотришь на отлично срежиссированную толпу, понимаешь, что так работать с массовкой, кроме мэтра, никто у нас не умеет. В общем, здесь в очередной раз никого не удивили, создав крепкий «экспортный» спектакль в яркой этнографической обертке. Но его существование в репертуаре вселяет больше надежд, чем первая постановка следующего сезона — моцартовская «Свадьба Фигаро». |