 Музыкальная критикаМыльная операПоследний фестиваль «Золотая маска» показал, что отечественные театры оперетты черпают вдохновение и коммерческий успех жанре американского мюзикла....Ведомости / Среда 26 апреля 2000 Последний фестиваль «Золотая маска» показал, что отечественные театры оперетты черпают вдохновение и коммерческий успех жанре американского мюзикла. Классическая оперетта — отставке. Но театр «Московская оперетта», показав начале сезона самый успешный коммерческий проект — мюзикл «Метро», решил потрафить и свой традиционной публике. В выходные там состоялась премьера оперетты Имре Кальмана «Марица». Бывший оперный театр Солодовникова и филиал Большого театра живет теперь особой жизнью. Она никак не связана с тем, что творится в других музыкальных театрах столицы. Здесь своя публика и свои пристрастия. Во всем мире таких специализированных в музкомедии театров почти не осталось. Даже оплот жанра — венская «Фольксопер» — давно и старательно разбавляет свой репертуар оперой, причем не самой шлягерной (Цемлинский, Орф, Бриттен и даже Мусоргский). Оперетта плавно перетекла в театры оперные, которые не слишком усердствуют на этом поприще. Зато тем самым мир избавился от понятия «опереточный голос». Оказалось, что оперные певцы поют оперетту лучше. Россия — последняя резервация специфических резких голосов, горделивых примадонн и волооких баритонов (последние из-за вечной российской нехватки теноров заменили их в Штраусе и Кальмане). Сюжеты многих оперетт давно отличаются от оригинальных, и в нашей «Летучей мыши» венец вряд ли узнает свою любимую оперетту. В былые годы оперетта занимала у нас нишу мыльных опер. Истории из богатой жизни про любовь, венгерские фазенды и венские балы заставляли публику вздыхать: живут же люди! А знаменитое «Поедем в Вараздин»! Просмотр свежей «Марицы» показал, что за последние полвека в российской оперетте ничего не изменилось. С плафона театра на «опереточные безобразия» молчаливо глядят Бетховен и Вагнер. Венгерский сюжетец про разнузданную графиню, скрывающегося от света графа и комичного свиновода играют так, как будто никаких «омов с липосистемами» никто не открывал. Постановкой спектакль назвать трудно — мизансцены заимствованы из немых фильмов. Выходящий из левой кулисы герой обязательно исчезнет в правой, и наоборот. Старые шутки («ваши двадцать тысяч свинок плюс мои восемнадцать тысяч свинок — это будет самое великое свинство в мире») уже не веселят даже местных фэнов. Их в театр привлекает, как и прежде, музыка. Шлягерные мелодии действуют на зрителей как удав на кроликов. Под звуки жгучего чардаша они готовы не обращать внимания на то, что примадонна отчаянно молодится и танцует «два притопа, три прихлопа». А красавец-плейбой в роли бежавшего от света графа Тасилло вопреки системе Станиславского так и не знает, куда деть на сцене руки (он или раскачивает ими в такт словам, или закладывает большие пальцы за ремень). Костюмы — яркие, декорации — незатейливые, балет хоть и нестройный, но очень подвижный и местами напоминает фигурное катание безо льда. Оркестр звучит громко, но все напоминая курортные ансамбли, призванные украсить вечерние оздоровительные прогулки. Голоса певцов обоего пола каким-то злодеем обрезаны с двух концов. Поэтому вокальное исполнение куплетов — от «Гей, цыган» до «Льются в рощах птичьи трели» — радует только тех, кто за десятки лет посещения театра привык к отсутствию у певцов как верхних, так и нижних нот. В общем, как говорил в фильме «Девушка без адреса» опереточный гардеробщик, «каскаду мало». Оперетту слишком долго считали «плохой оперой» и не обращали на нее внимания. Поэтому и в национальном фестивале ее выделили в отдельную номинацию стыдно рядом с оперой ставить. Но оказалось, что и здесь мы отстали по всем статьям от Запада. Мюзиклы, конечно, тоже нужны (в «Московской оперетте» вроде собираются повторить успех «Метро» и ставить мюзикл «Чикаго»). Но раз уж так популярны в России кальманы с легарами, может, стоит и о них подумать. |