Тексты | Авторы | Издания | Спектакли | Ассоциация |

Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?1999/09/30/10853

Ведомости / Четверг 30 сентября 1999

Если надвигающийся миллениум кому-то и принес эпохальные перемены, так это знаменитому скрипачу и дирижеру Владимиру Спивакову. Отметивший 12 сентября свое 55-летие, Спиваков изменил прическу и цвет волос. Его поклонники ахнули, осознав, что и великие музыканты седеют. Но это лишь часть пути обновления, на который ступил музыкант. В год 20-летия со дня организации его главного детища — «Виртуозов Москвы» — Спиваков изменил состав камерного оркестра. Он безжалостно расстался со старожилами, которые осели в Испании и возвращаться в Москву не собираются. Наконец, Спиваков согласился стать главным дирижером Российского национального оркестра (РНО) вместо Михаила Плетнева. Дебют Спивакова в новой роли состоится сегодня в Большом зале консерватории.

— Владимир Теодорович, в начале сентября вы провели конкурс в оркестр «Виртуозы Москвы», и сейчас среди ваших музыкантов много новых лиц.

Означает ли это, что история «Виртуозов» пошла по второму кругу? — Я бы так не сказал. 20 лет назад были проблемы с камерными оркестрами. И когда мы решили организовать такой оркестр (а в нем поначалу играли и музыканты квартета им. Бородина, и Юрий Башмет), нам всячески старались помешать, не отпускали музыкантов на репетиции. Нас уже стали приглашать на гастроли, а из Москвы шли ответы: «Такого оркестра нет!» Во время московской Олимпиады мы впервые выступили официально, в «Правде» появилась статья «Есть такой оркестр». Но государственный статус мы получили только через три года и впервые поехали на гастроли в Испанию.

— Испания в судьбе «Виртуозов Москвы» сыграла решающую роль. Почему возникло решение уехать из России на Запад? — Прошла перестроечная эйфория, музыканты перестали верить в возможность нормального существования и поодиночке стали подумывать об отъезде. А потом пришли ко мне и сказали, что им очень жалко расставаться. Попросили меня сделать что-нибудь, чтобы мы уехали все вместе и сохранили «Виртуозов». И это получилось благодаря моей дружбе с королевской семьей Испании.

Муж сестры короля — прекрасный пианист и большой меценат страшно удивился, когда узнал от меня, что наш оркестр распадается. Через пять минут был решен вопрос о переезде оркестра в Испанию вместе с семьями. За один вечер в посольстве Испании было проставлено 150 резидентских виз музыкантам и членам их семей. Поехали все: свекрови, бабушки, тещи, сестры с мужьями.

Нас встречали с танцами и сидром. В общем, как беженцев, хотя мы ими не были.

— Но ведь Овьедо — это страшная дыра.

— Была. С приездом «Виртуозов Москвы» там возник новый культурный климат. За эти 10 лет у них появились два новых симфонических оркестра, несколько камерных, музыкальные школы. Построили огромный современный зал, который Москве и не снился.

— Но в результате это благополучие стало губительным для «Виртуозов».

— Для меня Овьедо никогда не был мечтой, ведь помимо оркестра много выступаю и как солист, и как дирижер с разными симфоническими оркестрами. Отъезд в Испанию — это было желание оркестра. Мне никогда не хотелось никуда из Москвы уезжать. К тому же с годами все больше приходило осознание того, что в Москве лучше, невзирая на экономические трудности. Мы снова получили возможность стать российским оркестром. Музыкантам были выделены зарплаты, довольно высокие по сравнению с другими московскими коллективами. Но уже не все могут вернуться — кто-то женился, у кого-то дети ходят в школу и т. д. Но за свою жизнь никого не уволил: все уходили сами. Мы собираемся больше играть в России. Первый концерт мы проведем, когда новый состав сыграется. Хочется декабрьский юбилей отметить без помпы, хорошим классическим концертом.

— А существует ли возможность слияния «Виртуозов Москвы» и Российского национального оркестра? — Такой вопрос еще не возникал.

— Каким вы находите свой новый оркестр? — Очень хорошим. А главное — у них есть огромный потенциал.

— Сколько вам потребовалось времени, чтобы дать согласие РНО? — Месяц. Я привык к свободе, а оркестр — это якорь, повышенная форма ответственности. Приятно, когда звонит главный дирижер оркестра из Сан-Франциско Майкл Тилсон Томас (кстати, один из лучших сейчас дирижеров Америки) и предлагает еще и еще поработать с его оркестром.

Но это все равно разовые акции.

А тут контракт на четыре года.

— Вы собираетесь приглашать других дирижеров для работы с РНО? — Я как раз получил согласие от дирижеров Тилсона Томаса, Мишеля Плассона, Семена Бычкова, певцов Томаса Квастхоффа, Марии Гулегиной. Сложность заключается в отсутствии денег. Поэтому только дружеские контакты помогают получать согласие таких людей выступать почти бесплатно.

— У вас и так был очень плотный гастрольный график…

— Придется пожертвовать собственными контрактами. Первый год еще много будет дирижировать Плетнев. Дальше будет видно, удается ли мне балансировать между сольными выступлениями и оркестровыми.

— Как отреагировала общественность на ваше решение? — Меня поздравили практически все западные дирижеры, а из русских — только Владимир Федосеев.

— У вас большой концертный опыт, и,по-моему, только вас на концертах бросали краской.

— Я выступал 7 ноября 1978 г. в Нью-Йорке, и здание Карнегихолла пикетировала Лига защиты евреев. Во время исполнения «Чаконы» Баха я получил страшный удар в солнечное сплетение.

Раздался щелчок, и разорвалась банка с красной краской. Я подумал, что это моя кровь. И еще услышал, как весь зал хором сказал: «А!»Но не сбился, не потерял ни одной ноты. Скрипка была опущена до колен, и я постепенно ее поднимал. В антракте мне приготовили новый фрак.

Но я сказал, что до конца буду играть в испачканном. Потом на концертах лицом к залу сидели полицейские, а мне прислал телеграмму с извинениями Киссинджер. После этого я не мог несколько лет играть «Чакону» Баха, да и вообще выступать в Карнеги-холле тоже было непросто. Мои уши ловили каждый шорох в зале.