 Музыкальная критикаФутуристов и обэриутов помирили клоуныДве короткие оперы не самого веселого содержания сложились в спектакль, который невозможно смотреть без улыбки Ведомости / Среда 31 марта 2010 Благодаря Франции, год которой в России ныне отмечается, Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко смог пополнить свой репертуар сразу двумя короткими операми французских композиторов ХХ в. «Сократ» Эрика Сати (1918) и «Бедный матрос» Дариуса Мийо (1925), казалось бы, родились рядом, а авторами их явились композиторы, симпатизировавшие друг другу, но художественно оперы весьма далеки друг от друга. Если мускулистую, нарочито приземленную музыку Мийо можно уподобить нашему футуризму, то программно бедный и придурковатый стиль Сати скорее рифмуется с обэриутством. Конечно, есть и общее — судьбу главных героев обеих опер замыкает одно и то же обстоятельство, а именно смерть, в обоих случаях насильственная. Сократ принимает яд по приговору суда, бедный матрос гибнет от рук собственной жены, самой верной и преданной жены на свете. Но контекст двух трагедий слишком различен. В «Сократе» четыре оперные артистки по очереди распевают текст из «Диалогов» Платона, словно состязаясь в немудрености и размеренности речей, в «Бедном солдате», либретто которого Жан Кокто сочинил на основе истории из криминальной хроники, кипят уличные страсти. Но между двумя операми нет даже антракта. Объединяющим их началом стало театральное решение. Художник Бархин свел героев Платона и Кокто в «Кафе «Сократ» — таково общее название спектакля. А режиссер Анатолий Ледуховский создал третью грань эстетического треугольника, в котором две мелодрамы — одна античная, другая бульварная — стягиваются универсальным искусством клоунады. Клоунские носы, парики и накладные бюсты равно заменяют и хитоны философов, и одежку завсегдатаев кафе. А в персонажах содержатся вторые сущности, велящие им, распевая просветленные словеса, одновременно стеречь друг друга с орудием убийства в руке — будь то серп или молот. Забавное и ужасное проступают одно сквозь другое, легко допуская в компанию и немного лишние здесь христианские мотивы вроде креста и петуха. Игра из двух опер идет на везучей в последнее время малой сцене театра, где отлично звучат голоса артистов (стоило бы назвать всех, назовем хотя бы Амалию Гогешвили в роли прекрасной жены бедного матроса) и невидимый оркестр под управлением Феликса Коробова. |