 Музыкальная критикаПопали в жилыБольшой театр делает новые успехи в непривычном для себя репертуаре: вслед за прошлогодним «Воццеком», означавшим покорение трудностей модернизма, последовал свежий, прямо из восемнадцатого века, «Дон Жуан» Ведомости / Понедельник 01 ноября 2010 В новой работе Большого удачно сошлось все: музыканты и певцы, режиссура и сценография. Это не везение, а показатель уровня, на котором работают дирижер Теодор Курентзис и режиссер Дмитрий Черняков (они же делали и «Воццека»). И все же самый поразительный результат — оркестр. Курентзис, умеющий прививать оркестрам аутентичные манеры, и в Большом театре добился победы, разбив предубеждения снобов. Теперь всем ясно, что Моцарта нужно играть только так — упругим звуком с острой артикуляцией, не стесняясь утрированных кульминаций и дорожа оттенками в границах между двумя и четырьмя пиано. «Дон Жуан» под управлением Теодора Курентзиса — принципиальный прорыв: часть оркестра Большого, участвовавшая в постановке, теперь готова верно исполнить любой старый репертуар. Стопроцентного историзма, впрочем, еще нет: звук жильных струн и натуральных труб ласкает слух, но перейти на правильные деревянные пока не удалось, и строй сохраняется современный. Это, однако, искупается радостной свежестью подхода к партитуре: на каждом шагу удивляют темпы, штрихи, каденции или украшения. Лютня Василия Антипова, как всегда в проектах Курентзиса, прелестно украшает аккомпанемент, в арии с шампанским ее сменяет удалая барочная гитара. Хаммерклавир Бенуа Артуана в эталонном стиле сопровождает речитативы. Вторая принципиальная удача — кастинг. Если в последних премьерах Большого приглашенные артисты объединяются с певцами из штатной труппы, то в премьерном составе «Дон Жуана» поют исключительно приглашенные, что соответствует принятому в мире продюсерскому подходу. Весьма разнородные голоса Димитриса Тилякоса (Дон Жуан), Гвидо Локонсоло (Лепорелло), Сьюзан Гриттон (Донна Анна), Вероники Джиоевой (Донна Эльвира), Колина Бальцера (Дон Оттавио), Черстин Авемо (Церлина), Эдуарда Цанги (Мазетто) и Анатолия Кочерги (Командор) сливаются между тем в стройные ансамбли, в которых слышится отходная песнь неряшливому репертуарному театру. Во втором составе есть трое молодых солистов театра, прошедших кастинг наравне с варягами. Постановка Дмитрия Чернякова выглядит на сцене Большого более расплывчато и не так остро в деталях, как в Экс-ан-Провансе, откуда перенесен спектакль. Но насыщенная парадоксами режиссерская трактовка сохранилась. Она субъективна и не хочет знать мистики, сюжет переписан под современных персонажей, устраивающих друг другу инсценировки и потерявших, что жаль, остатки благородных манер, свойственных донам и доннам былых времен. Известное сочувствие вызывает лишь сам Дон Жуан, разучившийся любить всех существующих в реальности женщин. Один из немногих поэтичных эпизодов постановки — знаменитая Серенада с мандолиной в оркестре. Дон Жуан поет ее не кому-нибудь из красавиц, сам себе — счастливо кружась, словно под дождем. Но очистительного дождя нет (в отличие от финала «Аиды» — спектакля, который делали вместе Курентзис и Черняков), и Дон Жуан поливает себя из бутылки. Он не выглядит однозначно низким типом, каким повадились выводить его режиссеры. А значит, Черняков по сути ближе их и Моцарту, и жанру «веселой драмы», в которой досадная история подается с уместной приправой из шуток и веселья. Копродукция «Дон Жуан» – совместная постановка Большого театра, Оперного фестиваля в Экс-ан-Провансе, Театра «Реал» (Мадрид) и Канадской оперной компании (Торонто). Премьерная серия в Москве идет до 3 ноября |